Записки грибника - Страница 32

— Я опосля того боя, с год не мог разогнутся. С пушкарей меня отпустили. Кому нужен вояка, смотрящий на свои сапоги, а потом одна бабка, поставила меня на ноги. Меня хотели обратно забрать. Так тут уже я сам схитрил, походил месячишко согнутым, они, да и отстали. Марфа тогда первенца уже родила, сынишку нашего…

Подожди, — остановил я его рассказ. — А Марфа тут при чем? Кто из сарая стрелял?

— Так она и стреляла. Они там вдвоем с соседкой Варварой отбивались, та в тот день вдовой стала. Мужик её из дома выскочить не успел, на пороге две стрелы в грудь поймал. Так она ухватила пищаль с припасом, да бежать, а Марфушка её и остановила.

— Всё равно не понимаю, когда она стрелять научилась?

— Что ты заладил, — когда, когда. — Потом махнул рукой, — А, дело прошлое, я научил.

— И зачем?

— Я тебе наверно сегодня не говорил, забыл наверно. Зануда ты Федор!

— Спасибо тебе отец родной. Только слышал я, что стрельцам лишнего пороха не дают.

— Так это городским, а нам, порубежникам, по два фунта давали и свинца. Чтоб отбиться могли, подмоги дождаться.

— И сколько в тот день она порешила?

— Я троих всего смог достать, а она четверых.

— Ты только про троих сказывал.

— А ты считал?

— Сам так сказал.

— Четвертого потом нашли, на задах. Оставшаяся татарва, через наш двор решила в лес уйти, хорошо я вдоль стенки лежал, стоптали бы, вот последнего из них она в спину и стрельнула. Он там так и остался висеть на столбе.

— А сколько всего было напавших?

— Двенадцать человек. Они твари как знали, что все наши, с утра в поля ушли и в деревушке одни бабы да дети малые.

— И сколько вы завалили.

— Слово, какое, — 'завалили' а что как раз подходит, этим тварям. Восьмерых ухайдакали, вот оставшиеся и бежали сломя голову. Наши опосля гонцов разослали, окрестные поселения предупредить, но больше нападений в тот год не было, а к следующей зиме у нас уже стены были.

Я потянулся за пирогом, пока выбирал, к столу подошла хозяйка. Я смотрел на эту маленькую хрупкую с виду старушку, а перед глазами стояла картинка, — 'крепкие руки, держащие тяжеленную пищаль наперевес и тлеющий в зажиме фитиль' и ласковые нежные прикосновение к побитой голове.

Вспомнил, заныла проклятая, шишка начала пульсировать глухой болью, отдаваясь эхом в висках.

Встав из-за стола, поднял кружку с пивом, поблагодарил Силантия, за своё спасение и, сославшись на плохое самочувствие, ушел к себе. Так для меня закончился мой день рождения.

Часть третья.

— Здравствуй жопа, новый год. Ты бычара, ещё сильней дергать не мог? Глядишь и ствол оторвал бы. Повторяю русским языком, — ' Взять за рукоять, повернуть её влево и потянуть на себя до упора. А ты обалдуй силы своей не ведаешь'

Я орал как резаный. Полугодовой труд лежал передо мной в разломанном виде. Не спорю, моя вина в этом тоже есть. Зазоры слишком малы и после десятка выстрелов произошло заклинивание затвора, это дитя природы, решил дернуть… посильней, результат, оторвал рукоять.

'А где прикажете взять фрезерный станок? Если верить всем авторам альтисторий, техническая грамотность в древности была на высоком уровне. ХА, ХА, ХА. Не смешите мои кирзачи, они давно уже смеются. Дураков и недоучек, хватает во все времена. Данила уезжал в другой город к родне, а я сдуру, попросил одного такого 'мастера' приварить рукоять к затвору. Приварил. И вот сейчас рассматривая место излома, прекрасно вижу что сделано, плохо. Не провар и пережог. А этот затвор, напильником вытачивал вручную. Смеётесь? Смейтесь. Вам тоже будет весело, если побудете в моей шкуре. С голой задницей и мозолями на руках от напильника'

Пищаль Степану я переделал, спусковой механизм сделал похожим на кремневый замок, только единственная серьезная переделка была. Это пришлось высверливать полку и вваривать огнепроводную трубку с наковальней.

Его пушка заряжалась как обычно, но перед выстрелом, надо было надеть капсюль, наводишь на цель, жмешь курок, пшик и осечка. Потом разобрался почему, отверстия было маленькое, огонь затухал, не дойдя до порохового заряда. Отрезали, переделали. Теперь у него на двадцать выстрелов одна осечка. Это уже качество, как они называют 'пистонов' такое. Исходное сырьё, гавно, химик из меня дерьмо, вот и получается кака. А им и этого мало, жалуются, что ничего не даю. Шиш вам с маслом по толстой роже. Как разговор о деньгах начинается у всех сразу морды постными становятся, как будто я им уксус предлагаю. Ладно. Меди мне много не надо, её вообще пока крохи уходят, а вот купоросное масло, так они кислоту зовут, да ртуть, да селитра нужна. Копейка здесь, полушка там. Рубль кончился.

Стрельцы из его приказа новым оружием заинтересовались и только. Для переделки обратился ещё с десяток, тех, кто по моложе, а старики, ретрограды, держались за свои фитили руками и ногами. И основным аргументом, было: — 'фитильный шнур намок и высох, запалил, стреляй. А твои пистоны не стреляют' Была бы честь предложена.

Сидор молча, слушал меня, на его довольном лице блуждала улыбка, даже мой ор не мог испортить ему хорошего настроения. В душе, я, его понимал. После самопала, а как ещё назвать чудо оружие, пищаль, стрелять из винтовки, держа её на весу, чувствовать толчок в плечо, и через едва заметное облачко дыма видеть цель… В три секунды перезарядить, навести и нажать на спуск… Повторить, потом ещё… Ещё… Дострелялись, один словом. Умерла моя винтовка не успев, родится. Кучность была, так себе, но это для меня привыкшего к снайперам, стреляющим на километр, а стрельцу позволило попасть три раза подряд в березовые чурбаки на ста саженях.