Записки грибника - Страница 20

Он от такой смены темы, слегка поплыл. Но калач был тертый, мигом собрался, — За восемьдесят копеек и не один, а два.

— Подожди, Один ты мне показывал, а ещё один?

— Вместе с этим, Марфа ещё не знает, он ей сразу приглянулся. С первым я долго мучился, поначалу туго было, но потом приспособился. С краниками, — Он подошел к ящику и вытащил горсть брака, — Вот с ними долго мудрил. Ты, паршивец, ничего не сказал про то, какой конус должен быть, чтоб держался спокойно. Не клинил и повернуть легко было.

— Так я сам не знал. Вот от тебя только сейчас услышал.

Он качал головой на мои слова, а потом огорошил меня новостью, — Завтра придут плотники, буду пристройку к мастерской делать. Федор, иди ко мне работать. Меня на обратном пути, спрашивали про мой самовар… Через месяц я договорился с десяток сделать. Все свои, стрельцы, так что цену взял с них божескую.

— Это сколько господь бог за работу берет?

— Не ерничай, — Сказал он сердито, но глаза лучились радостью, — по двадцать копеек за штуку.

— Ого. Это же два рубля.

— Так ещё два ведерных делать по полтине каждый.

— С почином тебя.

— Это тебе спасибо, — Он присел на ящик, — Знаешь, я уже не молод, сын мой, ровесник Степана, погиб. Его со товарищи послали в сибирские земли и он сгинул там, дочери все замужем, мы с Марфой вдвоем век доживаем… Одна отрада, когда кого из внуков привезут, потешкаться, но чаще и того не происходит.

— А далече дочери то живут?

— Одна в Новограде, а младшую в Ростов отдали.

— А почему не за местных. Ты вроде как в здесь в слободе живешь, насколько знаю, только служилым здесь можно жить.

— Так это всё, — Он обвел рукой, — Сына маво, пока я жив, здесь жить буду, помру, в приказ усадьба отойдет, другому отдадут. А дочки за стрельцов и вышли, только их раскидали по городам, как царь повелел, кинули жребий и выпала дальняя дорога сначала одной, а через год и другая вещи собрала.

— Дочкам?

— Мужикам, а они с ними пошли.

— Погоди, если я к тебе работать пойду, то кем буду? — Предложение Никодима было само по себе заманчиво. Но, одно единственное, но. Помрет и всё, куда я денусь? Этими своими соображениями с ним и поделился на что услышал ответ, — Мы тебя усыновим.

— Нет, так дело не пойдет, ежели ты меня им признаешь, то мне прямая дорога в стрельцы, оно мне надо? Я тебе другое предложу, давай в другом месте дом прикупим и там дело развернем.

— Так не пойдет, здесь я только в приказ подать плачу, а на другой земле боярину отдай, поместное отдай, — Он махнул рукой, — во все стороны отдай, с голой дупой останешься.

Да дела выходили безрадостные, как в моем времени, любое благое дело сожрут стоит ему только промяукать о себе.

Но сама идея была заманчивая, у Никодима я получал доступ к меди и её производству, и на основе этого дела мог заняться патронами, они все-таки сулили больше прибыли, чем все самовары вместе взятые. Ещё бы оружейника хорошего найти, да миномет сварганить, у него армейское погоняло, 'самовар' А чего, миллиметров эдак на восемьдесят, чугунная мина, пороховой заряд килограмма два, взрыватель из капсюля. Дальность у него достойная вот только вв подкачал с толом было бы лучше. Но и с черным порохом, корпус рифленым сделать, стабилизаторы из толстой меди, или железные, а можно и деревяшку попробовать, авось получиться. Эх, мечты, мечты, твоя услада…

Посмотрел на Никодима, передо мной сидел довольно ещё крепкий мужик, самое большое старше меня лет на десять,

— Никодим, тебе сколько лет? Годков?

— Это ты к чему спрашиваешь?

— Так сколько?

— Сорок девять, летом сполнилось.

— Ты старше меня на девять лет, хорош сынок у тебя получился бы… Ладно, хозяин, сколько мне за работу положишь? Что делать буду, ведь я в твоем деле ни чего не знаю.

— А тебе и знать не надо. — Он улыбнулся, — Я со Степаном говорил, он сказывал ты придумки разные ведаешь, да и в разговоре с тобой, уже это слышал. Почитай мы уже вместе работаем, вон тебе и деньгу отдал за неё родимую.

На этом наш разговор окончился, пришла Марфа и позвала нас ужинать. После него, остаток вечера провели за обсуждением горелки и попытки довести до ума того что я наточил. Закончилось это тем, что меня обозвали чертом косоруким и отправили спать.

На следующий день, вернувшись с утра к Степану, переговорил с ним о предложении, которое мне сделал Никодим, он в принципе его одобрил, но просил не забывать о моём обещании.

— Степан, я тебе уже давно говорил, селитру давай и начну делать, — Раз он не хотел нарезное оружие заряжаемое с казны, будет у него обычный гладкоствол, с капсюлем, как у амеров, в гражданскую. Нравиться ему шомполом шуровать, пусть наяривает, онанист несчастный. Ему прогресс предлагают, а он рогом упирается. Его пищаль слегка модернизировать и всё будет как надо.

— Сегодня будет. — Клятвенно мне пообещал, а сам глазами по сторонам водит.

— Отлично. Как получу так сразу и начну. К кузнецу со мной поедешь или я один схожу?

— Иди один, я занят. Мне завтра на службу идти.

— Ну как знаешь, пойду один.

— Иди, только оденься нормально, я то привык, а другим смотреть на тебя…

Да уж, вид конечно, был ещё тот, брезентовый плащ с капюшоном, черная вязаная шапочка на голове, и кирзовые сапоги. Джинсы забыл. Вытертые на ляжках до бела, но в отдельных местах сохранившие синий цвет. И довершал этот гардероб драный на локтях зеленый свитер, одетый на серую футболку. Хотя с другой стороны. Нормальный вид. Плащ почти на рясу похож. За тот месяц, что здесь провел, вещи ещё больше истрепались, наверно скоро перейду на местный фасон, короткие штаны в полоску, рубаху со стоячим воротом, и картуз, точно первый парень на деревне. Надо одежкой запасаться, осень в этом году выдалась теплая, даже сейчас стоял небольшой плюс, и было сухо, но скоро наступят холода…