Записки грибника - Страница 46

Кажется, всё обошлось. Открыл глаза и увидел одного урода сидящего за станочком для вырубки, а второй стоял у вальцов для прокатки фольги. Стояли и смотрели на меня. Выжидательно так. Внимательно. Готовые каждое мгновение дать деру. Я повернулся к двери, закрыл на засов, обвязал его веревкой.

— Так голуби мои сизокрылые, летать вы не умеете, в трубу не сбежите. Подходите по одному, буду наказывать.

Они что-то заканючили, закричали, наперебой обвиняя, друг дружку в неуемном любопытстве.

Но я не собирался сортировать их по степени вины. Не говоря больше ни слова, подкатил к двери чурбак и сел на него. — Я могу так сидеть очень долго. Ивашка, иди сюда черт не умытый.

Ванька опустил свою рыжую голову, чуть ли не до коленок, подошел ко мне.

— Давай правую руку. — Он вытянул свою грабку.

Две недели назад, мне удалось сделать витую пружину, и всё это время таскал собой два готовых запала с ослабленным зарядом, капсюль и пяток грамм пороха. Чтоб не делать всё заново, система была многоразовая, можно сказать однозарядный ствол. Когда я испытывал её на работу, одна такая грохнула в кулаке, дня на три ладонь, чувствительность потеряла.

Вот этой штуковиной и решил наказать рыжего.

— Держи, сожми как можно крепче. — Когда он исполнил приказание, выдернул чеку. Стрельнуло. Ванька взвизгнул и заткнулся после затрещины. Отскочил в сторону и затряс отбитой ладонью.

— Теперь ты, — позвал я блондина.

' Блондинизм, кажется, заразен и для парней, не только для девок'

Тот затряс головой, отказываясь.

Я пожал плечами, — Бате скажу, он тебе с жопы шкуру спустит вместе с портками, так что ходи ко мне мой Дарагой.

Его хватило на пять минут, потом был второй бабах, ещё один визг, придавленной крысы, шлепок и мертвая тишина.

Я оглядел обоих, ран нет, ссадин нет, на нажим реакция нормальная.

— В следующий раз. Отрежу по мизинцу, не дойдет до вас, отрежу ещё. Прежде чем лезть куда-либо, спросите меня. На ладони не обращайте внимания, через пару дней все станет нормально. Вы меня поняли, рыбки мои, серебристые. Чего молчим, кивните хотя бы.

Дождавшись исполнения своей просьбы, продолжил, — А теперь повторите, что я вам только что сказал.

Хором, почти в унисон повторили основной постулат моей инструкции по правилам безопасности.

'Никуда не лазить. Поганый нос нигде совать'

— Молодцы, а теперь за урок принимайтесь. — Отпустив гавриков, отпер дверь и пошел заниматься дальше.

Этот эпизод имел продолжение на следующий день.

Утром на подходе к сараю, меня остановил здоровый мужик. И без разговоров попытался ухватить меня за грудки, ему это удалось. Он подтянул к себе и, дыхнув в лицо чесночным перегаром, спросил, — Ты почто маво малого забижаешь?

— Отпусти. Тогда и поговорим.

Но этот неандерталец и не думал, освобождать ворот моей рубахи, он только встряхнул меня и повторил свой вопрос.

— У тебя дома лопата есть? — Спросил у него.

Он слегка опешил, — Зачем?

— Отпусти, пока не порвал. Сыночка прикопать, отпускай, я не сбегу.

Он разжал свои грабли, и я облегченно вздохнул. Стоять на мысочках и нюхать амбре… М — да, не 'красная Москва'

— Меня Федор зовут, а тебя?

— Да знаю, как тебя кличут, ты мне зубы не заговаривай. — Он продолжал бычиться, но уже хоть лапы не тянул. — Сказывай, давай.

— Ты кем работаешь? Кузнец?

— Да! А…

— Не торопись, — я поднял руку, останавливая его речь, — Ивашка твой сын, что ли?

— Ну, — В голосе ещё слышалась угроза. Кулаки сжимались и разжимались.

— Он у тебя всегда такой дурной? В котел со щами голыми руками лезет? Или вместо клещей из горна раскаленную заготовку берет? Так и у меня есть места, куда лезть нельзя, можно издохнуть, утром понюхал, а на вечерню, уже отпевать будут. Вот я у тебя и спрашиваю, лопата есть у тебя? Я его вчера в сторону оттащил, не дал всякого зелья нанюхаться, а сегодня заново делать буду, и как раз его туда мордой засуну. Ты пока иди, ямку на погосте выкопай, Ванька твой к вечеру как раз и остынет.

Он, молчал, слушая меня, только желваки перекатывались.

Я распинался ещё минут пять, описывая всякие гадости происходящие от моего зелья. Кузнец всё больше смурнел, потом стащил с головы шапку, поклонился мне, — Извини Федор, нечистый попутал.

Окликнул своего отрока и ушел. Ванечка вернулся через час и до конца дня, штамповал чашки под капсюли, стоя. Лишь изредка переступая с ноги на ногу, морщась при этом.

С его отцом, мы со временем и подружились, он оказался нормальным мужиком.

Кузнец даже проставился потом, за обиду мне нанесенную. Посидели, попили пивка, бражки. Весело, одним словом, вечер провели…

Вот таким способом была привита техника безопасности к средневековому русскому разгильдяйству.

***

Я сидел в своем закутке, перед накрытым столом на чистой тряпице лежала курочка, жареная. Одна ножка была оторвана и зажата в моей правой руке, а в левой был кусок хлеба. Свежий чесночок, лучок, прочая зеленуха, солонка с крупной серой солью. Только собрался вкусить, здоровой и вкусной пищи…

— Федор, ты туточки?

— Нет его, вышел. — Откликнулся на скрипучий голос Епифана, того самого серого мужичка. К слову говоря довольно зловредная личность. Мне иногда кажется, что его наняли специально доводить народ до белого каления, своим занудством. Я люблю и умею докапываться, но эта морда и меня уже пару раз успела достать.

— Но ты, же здесь, и, ни куда не вышел. — Послышались шаги, и он вошел, держа в руке свиток. Остановился напротив, развернул и принялся читать монотонным голосом.